это пойло настолько искренне и дружелюбно, что Лексеич едва нашел в себе силы отказаться. Вместо этого он откинул брезент и полез в палатку, где лежал Костян. Но как только
он сунулся внутрь, Костян очнулся от забытья и подал голос:
- Жанна?! Иди-ка сюда!
- Какая я тебе Жанна? - отозвался Лексеич, но толку не было.
- Жанна? - повторял Костян, словно в бреду. - Жанна, это ты?
Ничего другого от него добиться было нельзя. Окружающей действительности Костя не понимал, целиком пребывая в плену назойливых галлюцинаций. Иногда ему мерещилась Жанна, и тогда он начинал ворочаться и кричать. Но подчас волны феназепама уносили моего друга слишком далеко. Тело Костяна расслаблялось, лицо делалось белое - в такие минуты он почти не дышал. Впоследствии Костян описывал субъективное впечатление от этого опыта так:
- Мне казалось, что я еду на эскалаторе в метро. Вроде как еду домой, но когда уже нужно сходить с эскалатора, вижу впереди себя знак “кирпич”. И так мне делается странно, что просто слов
|