Пушкарев отвлекался, опрокидывал в себя полкружки спиртового раствора и оглядывал открывающуюся перед ним панораму. Жанна лежала среди подснежников совершенно обнаженная, а вокруг нее собрались товарищи, чтобы по очереди засвидетельствовать леди свое почтение. - Ого-го! - поощрял нас Пушкарев. - Так её! Что было потом, я не помню, следующая вспышка сознания была уже на том берегу. В себя я пришёл, глядя, как Крейзи перелезает через реку по упавшему со скал бревну. Он лез довольно споро, пока гнилая кора не отстала от ствола и не провернулась под ним. После этого Крейзи уже не лез по бревну, а висел под ним. Потом кора лопнула, и Антон рухнул в грязь под бревном, у самого берега. Глядя на него, я смеялся так, что сам упал в ту же самую грязь. Так мы и прибыли в базовый лагерь Олимпиады - в грязи и на четвереньках, распевая песни: - Травка зеленеет, - надрывался я, - солнышко блестит! - Ласточка с весною, - не отставал Антон, - в сени к нам летит! - Ааа! - уже вместе орали мы. - Ебанулась