Феназепам бывает в двух типах лафеток: по десять колес и “пятидесятница”. У нас было две лафетки по пятьдесят, и все съели по шесть - все, но не Костян. Сразу этого не заметили, а когда заметили, было поздно. Костя съел двадцать четыре колеса, запил все это из банки, выкурил косяка и ушел темной тропой. Есть по двадцать четыре колеса не очень полезно, скорее - наоборот, так что трудно сказать, где тогда пролегал путь моего друга. Впрочем, всем было на это насрать, и больше всех - самому Костяну. Я сам съел шесть и, лежа у огня, наблюдал, как темнота падает на мир, как меняются предметы и как сам я меняюсь. Волшебная сила тех мест вошла в меня, прорвав завесу воспитания и привычного ума, и никогда уже я не был прежним. И таблетки здесь ни при чём, хотя тогда я думал иначе. Теперь дороги памяти перепутались и, как сказано в Сильмариллионе, “к Куивиэнен нет возврата”. Так что мне почти не запомнилась та ночь, и следующий день, и много последующих. Любой, кто ест такие таблетки, скажет