ночь не вяжут лыка. Долго ль, коротко ль, всё пили. Глядь, а их уж нет – в могиле. Тихо стало в том краю. Благодать, ну как в раю. А заморские соседи, что трезвы (но не медведи), Стали думать и гадать, как беду эту понять? Вот, три заморских молодца, три ученых из ларца, Для науки, как-то раз, навели «трубу» на глаз Посмотреть там на сосуды, кровь в которых «туды-сюды», И заснять на кинопленку, что течет в сосудах тонких. В понедельник, смотрят – тромбы плавают в крови как бомбы. Испугались: «Ты что – пил?» «Я, немножко – повод был! Ведь на то ж и воскресенье, чтоб отметить День рожденья». Три заморских молодца, три ученых из ларца Почему то вдруг решили, что открытье совершили. Но, чтоб не спутать мелочей, расспросили у врачей. А врачи не обманули и «на землю» их вернули: «Книжки наши прочитайте и отныне, хлопцы, знайте: Триста лет уж медицина, чтоб спасти отца и сына, Повторяет всем подряд – алкоголь, ребята, яд!» Что же будет если, вдруг, ты его хлебнешь, мой друг? Склеит он эритроциты, в мозг пойдет и там убиты Будут клетки мозговые. (Ну, если есть ещё живые). Повредит глаза он, печень, почки … вобщем, легче Рассказать чего не тронет. А потом и в гроб загонит! Да, все ты знаешь! Так скажи мне – неужель дороже жизни Стал тебе поганый яд? Или жизни ты не рад? Ладно. Хватит. Всё. Забей! А где же семь богатырей? Дело в том, скажу Вам честно, здесь слеза вполне уместна. Наши семь богатырей потолкались у дверей, Но морали ждать не стали – все за «клинским» убежали. С той поры их не видали ни в палатах, ни в спортзале. Слух прошёл, что все оне, как у Горького, на дне. Тут и сказочке – конец! Не печалься, молодец. Не про нас была она, а про индейцев «с бодуна».