Я сидел запертый в комнате, где по утрам происходит выдача оружия, и слушал доносящийся сквозь стены Строрин вой:
- Пидоры-мусора! Суки! Ничего не скажу…
Его нисколько не смущало, что говорить ему было особенно нечего: никаких старух мы не убивали, а взяли нас только потому, что я имел в те годы привычку носить вместо зимней шапки штурмовую маску, закатанную надо лбом. Каждое свое пребывание в милиции Строри начинает с одного и того же: превращается в чрезвычайно агрессивного кретина, ориентированного на стойкое перенесение побоев и на бесконечный конфликт. Хуже того, он стремительно вписывает в
это дело всех, кого задерживают вместе с ним, элегантно фехтуя местоимениями множественного числа:
- Эй, дежурный! Заходи сюда, получишь ОТ НАС С БРАТЬЯМИ такой пизды, что мама родная не узнает! Чё вылупился, сейчас МЫ тебе глаза на жопу натянем. Эй, пидор, иди к НАМ!
Множество раз мы терпели из-за этого великие беды: изнывали под ударами дубинок, сидели с почерневшими от туго затянутых наручников руками, рыдали в три ручья в едком облаке слезоточивого газа. Но Строри от всего этого лишь укреплялся в собственных взглядах: мусора - “позорные волки“, а он пострадал ни за что. Это было словно замкнутый круг, вечное колесо, которое в это раз опять наехало на нас и только чудом не раздавило.
Оказалось, что сотрудникам правоохранительных органов недавнюю историю представили вот как. Трое пьяных подонков напали на двух женщин и попытались отобрать у них сумочки и шубы. Двое их кавалеров стали их защищать, но потерпели неудачу и с тяжелыми травмами были доставлены в дежурную больницу. Этому есть свидетель, тот самый здоровенный мужик. Менты сейчас как раз принимают от женщин “заяву”, содержащую признаки преступления, предусмотренного статьей № 162.2 УК РФ239. А Строри, невзирая на прискорбные обстоятельства,
висит на решетке и орет:
- Пидор-дежурный, тебе пиздец! Сейчас мы...
На самом же деле пиздец наступал н
|