Строри, стремительно пересекая комнату. - А твои обмороки у наших цыган елки воруют! Кто теперь будет нам платить? - Сами вы обмороки, - возмутился я. - Посмотри-ка сюда! Я выложил на стол отобранные у цыган “документы” и принялся орать: - Это что за хуйня? С таким палевом не надо никакого Гущина, нас Госкомэкология и так с потрохами сожрет! Кто вас надоумил левые малявы подписывать своими фамилиями?! Вы бы еще номер ксивы снизу поставили! Чтобы ноги вашей больше не было на Славе. Вы к Мосбану приписаны, вот там и бесчинствуйте! С кем-нибудь другим это могло бы иметь успех, но Строри на мякине не проведешь. - Ты что, совсем охуел? - тихо спросил он, пододвигаясь ко мне вплотную. - Тебе власть ударила в голову? Ты кому втираешь про “палево” и про “приписан к Мосбану”? Я что, не знаю, сколько елок вы с Кримсоном снимаете со Славы? И почем их скидываете? А с братьями делиться, значит, уже не надо? Тут Строри уселся на лавку и принялся с чувством рассуждать о принципах братства, из которых