у нас хватало. И пока мы решали насущные вопросы, с нами приключились две прелюбопытнейшие истории. Первая из них случилась со мной. Снарядившись вырученными за проданные вещи деньгами, я направился в местный шалман, чтобы купить поллитру самогона и пару буханок хлеба. Одет я был примечательно: короткие резиновые сапоги, штаны от “афганки” (порванные на бедрах “в клочки” и кое-как прихваченные белыми шнурками), клетчатая рубаха и поверх нее местами прогоревшая офицерская шинель. Так что пятеро мужиков, обосновавшихся за столиком в том заведении, куда я зашел, сделали насчет меня вполне однозначные, хоть и не совсем верные выводы. - Эй, военный! - услышал я из-за спины, хотя по первости и не принял оклик на свой счет. - Военный, кому говорю! Я повернулся и увидел: говоривший, крепкий мужик лет тридцати, обращается ко мне. - Какой я тебе военный? - удивился я. - Я и в армии-то не служил! - Харе гнать! - был мне ответ. - Знаем мы вас, солдатиков беглых. Ты лучше приведи себя в порядок,