величия, но в остановившемся взгляде уже виднеется ад. - Петрович… - еле шевеля губами, произнес он. - У тебя вода есть? - Не… - прохрипел я. - Ни капли. Надо за нею идти! Впрочем, сделать это было не просто: мы попали в осаду. Возле нашего сарая собрались едва ли не все деревенские псы, сквозь дощатые двери доносились рычание и визг целой своры. И кабы мы не притворили за собой дверь, макаринские киноиды еще ночью выкопали бы нас из сена и попытались сожрать. Разумение и честь призывали нас подняться на ноги и надавать наглым тварям по зубам, если бы не одно “но”. Вчера мы бы сами с удовольствием перекусали в этой деревне половину собак, но сегодня и пару кроликов не смогли бы одолеть. Еле ворочая головой, я лежал в сене и с чувством нарастающего ужаса пытался припомнить вчерашние обстоятельства. Прежде всего следовало определить наши убытки. Наиболее существенной потерей казалась планшетка с документами, в которой, помимо прочего, хранились мое удостоверение и выписанные Остроумовым