молниеносными пиздюлями. Чужаков здесь не любят, но для гостей из Питера местные сделали исключение. Трудно сказать, как так вышло, но через полчаса после нашего прибытия мы уже сидели за партами и вовсю квасили самогон. Жаль, но с этой дискотеки мне запомнилось совсем немного. А спросить-то не у кого - остальные помнят едва ли больше меня. Помню, как крутились в сумасшедшем танце выкрашенные в желтый цвет стены, когда мы всей толпою направились плясать в общий зал. Музыка била в уши, будоража кровь, ноги сами собой пустились в пляс, а в следующую секунду у товарищей в руках появились ножи. В переменчивом свете елочной гирлянды тускло вспыхнула отточенная сталь, местные девки бросились в стороны, и на середину зала выскочил Фери. Подпрыгивая и кружась, Фери исполнил самый удивительный танец с ножом, который я когда- либо видел. Доски пола скрипели и содрогались, когда Фери приземлялся на них своими ста пятнадцатью килограммами, а в руках у него блестел крошечный ножик-брелок, с лезвием всего в пять сантиметров. Фери держал его двумя пальцами, чуточку приподняв над головой, а вокруг прыгали остальные, размахивая жуткого вида финками и тесаками. Как мы вышли с этой дискотеки - не помню, но до дому мы добирались в кузове старенького “ЗИЛа”, принадлежащего одному из местных парней. Вместе с нами ехали человек пятнадцать гоголевских, а по дороге вышла вот какая история. Виновн