мешок из-под спальника, набитый картошкой. Фери полз метрах в пяти позади и время от времени звал плаксивым голосом: - Кузьмич! Кузьмич, не гони! Барина в то время частенько стали называть как бы по отчеству - Кузьмичом. Ближе к озеру Фери от Кузьмича отстал, проблуждав в густом ельнике почти до конца игры. Ему чудилось, что невдалеке кто-то играет на флейте, и он искал это место, но никак не мог найти. Пару раз Фери пытался выбраться назад к Холму, но отступал перед непреодолимой преградой в виде ручья. По его словам, при его приближении вода начинала по-особенному звучать, и среди шепота струй вклинивались какие-то монотонные, гипнотические голоса. Они подавляли сознание и волю, и Фери каждый раз отступал - опасаясь, как бы ему не пришлось встать на колени, сунуть голову в ручей и таким образом лишить себя жизни. Так минули первые сутки, а на следующий вечер мы покинули Холм и направились к озерам. По пути мы заметили, что кто-то поселился в яме на краю Турнирной Поляны. Верх ямы