они
вынуждены мочиться, приседая на корточки, это мне нравилось, это наполняло
меня - ну, чем это меня наполняло? негой, что ли? - ну да, это наполняло
меня негой. Но, с другой стороны, ведь они в И..... из нагана стреляли?
Это снова убивало негу: приседать приседай, но зачем в И..... из нагана
стрелять? И было бы смешно после этого говорить о неге... Но я отвлекся.
Итак, каким же мне быть теперь? Быть грозным или быть пленительным?
Она сама - сама сделала за меня мой выбор, запрокинувшись и погладив
меня по щеке своею лодыжкою. В этом было что-то от поощрения и от игры, и
от легкой пощечины. И от воздушного поцелуя - тоже что-то было. И потом -
эта мутная, эта сучья белизна в зрачках, белее, чем бред и седьмое небо! И
как небо и земля - живот. Как только я увидел его, я чуть не зарыдал от
вдохновения, я весь задымился; и весь задрожал. и Все смешалось: и розы, и
лилии, и в мелких завитках - весь - влажный и содрогающийся вход в Эдем и
беспамятство, и рыжие ресницы. О, всхлипывание этих недр! О, бесстыжие
бельмы! О, блудница с глазами, как облака! О, сладостный пуп!
Все смешалось, чтобы только начаться, чтобы каждую пятницу повторятся
снова и не выходить из сердца и головы. И знаю: и сегодня будет то
|