прозревал. Но вот ответное прозрение - я только в одной из них ощутил, только в одной! О рыжие ресницы, длиннее, чем волосы на ваших головах! О, невинные бельма! О, эта белизна, переходящая в белесость! О колдовские и голубинные крылья! - Так это вы, Ерофеев? - и чуть подалась ко мне, и сомкнула ресницы и разомкнула... - Ну, конечно! Еще бы не я! (О, гармоническая! как она догадалась?) - Я одну вашу вещицу - читала. И знаете: я бы никогда не подумала, что на полсотне страниц можно столько нанести околесицы. Это выше человеческих сил! - Так ли уж выше! - я, польщенный, разбавил и выпил. - Если хотите, я нанесу еще больше! Еще выше нанесу!.. Вот - с этого все началось. То есть началось беспамятство: три часа провала. Что я пил? О чем говорил? В какой пропорции разбавлял? Может, этого провала и не было бы, если б я пил, не разбавляя. Но - как бы то ни было - я очнулся часа через три, и вот в каком положении я очнулся: я сижу за столом, разбавляю и пью. И кроме нас