и это
вздор, то что же тогда не вздор?" А я говорил: "О, не знаю, не знаю! Но
есть."
- Я не утверждаю, что теперь - мне истина уже известна или что я
вплотную к ней подошел. Вовсе нет. Но я уже на такое расстояние к ней
подошел, с которого ее удобнее всего рассмотреть.
- И я смотрю и вижу, и поэтому скорбен. И я не верю, чтобы кто-нибудь
еще из вас таскал в себе это горчайшее месиво - из чего это месиво сказать
затруднительно, да вы все равно не поймете - но больше всего в нем
"скорби" и "страха". Назовем хоть так. Вот: "скорби" и "страха" больше
всего, и еще немоты. И каждый день с утра, "мое прекрасное сердце"
источает этот настой и купается в нем до вечера. У других, я знаю, у
других это случается, если кто-нибудь вдруг умрет, если самое необходимое
существо на свете вдруг умрет. Но у меня-то ведь это вечно! - хоть это-то
поймите!
- Как же не быть мне скушным и как же не пить кубанскую. Я это право
заслужил
|