-
выйду сегодня). И уж, конечно, не потому, что проснулся утром в чьем-то
неведомом подъезде (оказывается, сел я вчера на ступеньку в подъезде, по
счету снизу сороковую, прижал к сердцу чемоданчик - и так и уснул). Нет,
не потому мне обидно. Обидно вот почему: я только что подсчитал, что с
улицы Чехова и до этого подъезда я выпил еще на шесть рублей - а что и где
я пил? и в какой последовательности? во благо ли себе я пил или во зло?
Никто этого не знает, и никогда теперь не узнает. Не знаем же мы вот до
сих пор: царь Борис убил царевича Димитрия или же наоборот?
Что это за подъезд? я до сих пор не имею понятия; но так и надо. Все
так. Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не
сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Я вышел на воздух, когда уже рассвело. Все знают - все, кто в
беспамятстве попадал в подъезд, а на рассвете выходил из него - все знают,
какую тяжесть в сердце пронес я по этим сорока ступеням чужого подъезда и
какую
|