между
чревом и пищеводом, то взметался вверх, то снова опадал. Это было как
Везувий, Геркуланум и Помпея, как первомайский салют в столице моей
страны. И я страдал и молился.
И вот только у Карачарова мой Бог расслышал и внял. Все улеглось и
притихло. А уж если у меня что-нибудь притихнет и уляжется, так это
бесповоротно. Будьте уверены. Я уважаю природу, было бы некрасиво
возвращать природе ее дары... Да.
Я кое-как пригладил волосы и вернулся в вагон. Публика посмотрела в
меня почти безучастно, круглыми и как будто ничем не занятыми глазами...
Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие
пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно
себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается ...
глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза...
Девальвация, безработица, пауперизм... Смотрят исподлобья, с неутихающей
заботой и мукой - вот какие глаза в мире Чистогана...
Зато у моего народа - какие
|