на манер мини-юбки, взял нунчаки и побежал. Около получаса мы, к полному нашему удовольствию, бегали по всему парку, выбирая самые грязные и заросшие кустарником и крапивой места. Иногда мы с Барином вырывались вперед, скрывались за деревьями и страшно кричали. Вернувшись после одной из таких вылазок, я прижал руки к лицу - словно морщась от боли, а Барин взволнованно объяснил Карантину: - Они Джонни ударили бутылкой, вот сюда, - и Барин показал, куда меня как бы ударили. - Догнать догнал, - смущенно оправдывался я, - а отбить вещи не смог. Ушли бомжи, теперь уже хуй догонишь. После этого Дурман повел Карантина домой - “короткой дорогой”, по ярко освещенным улицам, мимо ночных заведений и сияющих магазинных витрин. Карантин шел, гордо выпятив грудь - босой и в одной набедренной повязке из собственной футболки, за которую были заткнуты верные нунчаки. Ночные прохожие оборачивались, глядя на него, а мы шли шагах в двадцати позади и уссыкались. Наконец показался Дурманов двор, и мы нырнули