Жаловаться побежал, - удовлетворенно произнес Боря. - Скоро вернется со свитой! А ну, айда превращаться! Похватав рюкзаки, мы вынули оттуда наши новые костюмы, и через какие-нибудь пять минут “периферийные пионеры” исчезли. Пропали тельняшки и драный камуфляж, нырнули в глубину рюкзаков военные куртки, коротко остриженные головы скрыла мягкая ткань угольно-черных “арафаток”. А когда из рюкзаков появились изящные сабли и широкие алые пояса, даже мы сами перестали себя узнавать. То же самое Прудковский, который вернулся через десять минут, волоча за собой еще четверых: Куковлева, Ульдора, Гэса и того самого Кантора, который как бы принял у нас “хаморскую заявку”. Подойдя поближе, Прудковский с недоумением уставился на нас, не в силах проникнуть в суть произошедшей перемены. По его лицу видно было, что он не может решить: те ли перед ним люди? Молчание затянулось, и первым его нарушил Барин. - Кто из вас мастер? - выйдя вперед, спросил он. - С кем тут можно поговорить? - Я, - ответил