его на хуй. Посылай на хуй, ты понял меня?!
Я пришел в себя лишь через пару суток, в квартире нашей преподавательницы английского на Черной Речке. Мне было плохо - похмелье выворачивало меня наизнанку, руки и ноги не слушались, голова и шея мелко тряслись. На полусогнутых я вышел на кухню, взял с подоконника банку с водой и принялся пить, глядя на мир за окном шальными глазами.
Было около полчетвертого утра, на пустынных улицах почти совсем не было пешеходов. Я
смотрел из окна девятого этажа на засыпанные снегом крыши и тротуары, на темные окна домов и
в тусклое, бескрайнее небо. Все было обыденным и серым - так, словно из мира разом вычерпали
все краски. Но вместе с ними исчезли наблюдатели и снайпера, растворились в морозной ночи группы захвата, улетели домой спутники и навсегда умолкли хитрые приборы радиоэлектронной войны. Я шарил взором по раскинувшемуся под окнами пейзажу, но моему взору там было не за
что зацепиться.
- Отпустила, родимая, - прошептал я. - Все-таки отпустила!
|